Зелёный Социализм

Зюганов. Лицо "патриота", завязанного на Госдепе США.

АВТОР Виктор Воденников
Не могу молчать. Истинное лицо Геннадия Зюганова

Татьяна Астраханкина, СЕКРЕТАРЬ ЦК КПРФ
Не могу молчать
Истинное лицо Геннадия Зюганова

Я долгое время молчала, с болью наблюдая за происходящими на моих глазах процессами и событиями. Не выносила сор из избы, чтобы не навредить делу, которому отдала не один год своей жизни, и не нанести ущерб партии, которой предана. Но дальше молчать нельзя. Поэтому делюсь своими мыслями по поводу будущего партии со всеми, кому небезразлична судьба КПРФ.

Сделать это трудно. Не только потому, что неудобные вопросы вождям замалчиваются и тщательно скрываются. После XIV пленума, почувствовав угрозу своему положению, группировка, оседлавшая центральные органы партийного контроля и печати, прежде всего «Советскую Россию», развязала настоящий террор в отношении партийцев. Грубо нарушая Устав, калеча судьбы коммунистов, они оправдываются тем, что «на войне как на войне». Один из этих деятелей, Ю. Белов, недавно заявил: они готовы пойти на раскол, лишь бы сохранить контроль над партией, а значит, и связанные с ним личные блага. Пусть лучше маленькая, но управляемая партия, рассуждают они. А депутатских мандатов на наш век хватит.

Трудно смириться с мыслью, что после предательства Горбачева во главе российских коммунистов вновь оказались не те люди и даже сознательные провокаторы. Еще труднее найти силы противостоять этим оборотням с депутатскими мандатами, рассылающим своих эмиссаров по парторганизациям, расправляющимся с неугодными секретарями и изливающим потоки лжи и клеветы со страниц чикинской «Совраски».

Как известно, рыба гниет с головы. Поэтому первый, чье политическое лицо предстоит внимательно изучить, — это нынешний глава КПРФ Г. Зюганов. В многочисленных публикациях и интервью Зюганова можно найти самые разные высказывания и оценки. Как всякий политик со стажем, он породил и продолжает порождать множество текстов, рассчитанных на различные обстоятельства и аудитории. Поэтому судить приходится по делам.

Как известно, одним из способов разоблачить хорошо законспирированного агента является создание ситуации, когда он будет вынужден «проявиться». Так работает контрразведка. В то же время и сама история постоянно ставит подобные эксперименты, вскрывая истинное лицо политиков на фоне крутых поворотов в судьбе страны.

Чтобы понять, что представляют собой Зюганов и его окружение (зюганат), достаточно посмотреть, как вели себя эти деятели во время трех переломных событий новейшей истории страны: ликвидации КПСС, развала СССР и уничтожения советской власти в октябре 1993 года.

КРЕСТНИК ЯКОВЛЕВА И ГОРБАЧЕВА

Путь Зюганову в большую политику открыл в 1989 г. его непосредственный шеф и «духовный наставник» — заведующий отделом идеологии и пропаганды ЦК КПСС

А. Яковлев. Ему нравился молодой по меркам Политбюро ЦК, либерально мыслящий завотделом.

Зюганов «любил рассказывать анекдоты», был «вовсе не против выпить, но не больше трех рюмок». Домой «возвращался поздно, но не из-за женщин». Красивый дорогой костюм купил в ГУМе, а не в США, где по магазинам бегать было некогда: приходилось срочно брать уроки у «крупнейших советологов Ричарда Пайпса, Стивена Коуэна, Маршалла Голдмана». Чай Зюганов предпочитал английский, обязательно с французским печеньем.

Вот только охотник из него не вышел: «рука не поднялась пристрелить красавца лося» («Московские новости», 12.10.95 г.).

«Яковлевец» Зюганов восхищался фильмами Эльдара Рязанова, Ролана Быкова, любил и сам пел песни Булата Окуджавы («Советская Россия», 25.04.96 г.). Солженицына аттестовал не иначе как «большого, известного писателя», мнение которого «одно из тех, к которым надо прислушиваться».

При этом любил прихвастнуть своим трудолюбием: «работаю семь дней в неделю по двадцать часов» («Деловой мир», 8.04.95 г.).

Разделяя чувства патрона к КПСС, Зюганов искренне сожалел о том, что, работая бок о бок с «архитектором перестройки», ему «недостало времени и возможности до конца разоблачить мафиозную политическую структуру, которая по сути дела разрушала государство» («Советская Россия», 17.07.93 г.).

Когда М. Горбачев принял решение о ликвидации КПСС и создании двухпартийной системы из «демократической» и «коммунистической» партий, ему понадобились подходящие ставленники. По сведениям из некоторых источников, на должность вождя коммунистов Яковлев рекомендовал Зюганова. Лидером «демократической» партии был намечен А. Руцкой.

Зюганова начали двигать по лестнице публичной политики. В 1990 г. на учредительном съезде Компартии РСФСР он по инициативе Горбачева был избран сначала членом ее ЦК, а затем членом Политбюро и секретарем ЦК.

ПОЛЗУЧИЙ РЕВИЗИОНИСТ

В 1991 г. Зюганов начинает ревизионистские поиски «обновленной» идеологии.

Идеолог «неоевразийства» А. Дугин свидетельствует: «Я познакомился с Г.А. Зюгановым в 1991 г. Нас представил друг другу А.А. Проханов. Именно с 1991 г. начинаются интенсивные контакты Проханова и Зюганова с автором этих строк. Идеология неоевразийства изначально не имела никакого отношения к советизму, резко отвергала все разновидности марксизма, отличалась подчеркнутой национально-консервативной и религиозно-традиционалистской ориентацией. Она была державной, религиозной, имперской и национальной, но вместе с тем антизападной и антисоветской… Проханов обучал Зюганова магистрально, я — периодически. Но, в конце концов, на переломном моменте перехода от бывшей и запрещенной КПСС к новой КПРФ это влияние оказалось решающим (в идейном смысле)».

Вскоре Зюганов считал уже само собой разумеющимся, что «в основе идеологии и практики обновления России не может находиться никому не понятный пролетарский интернационализм».

«Нуждается в уточнении и корректировке, — утверждал он в книге «Россия — родина моя», — очень многое в марксистской доктрине, в том числе даже учение о безвозмездно отчуждаемой капиталистами прибавочной стоимости, об абсолютном и относительном обнищании рабочего класса, теории пролетарской революции с ее выводом о диктатуре пролетариата».

Октябрьская революция превратилась в его глазах в «тяжелейший раскол, организованный по сословному признаку» внешними и внутренними врагами России. Отсюда следовал многократно повторявшийся Зюгановым тезис, что лимит на подобные потрясения Россия исчерпала.

Вместо классовой борьбы Зюганов начал проповедовать «межклассовое согласие». Лишь «воссоединив «красный» идеал социальной справедливости с «белым» идеалом национально осмысленной государственности, вещал он (там же), Россия обретет наконец вожделенное общественное, межсословное, межклассовое согласие».

Я, хвалился Зюганов, человек с верой. «Я, может, один из немногих, кто читал и Библию, и Коран» («Советская Россия», 17.07.93 г.).

БЕГЛЫЙ «ИДЕОЛОГ ГКЧП»

По признанию Зюганова, перестройку он «воспринял как знамение, приближал как мог», но вскоре понял, что его надежды не оправдываются («Кто есть кто», 7.12.95 г.). Авторитет и влияние его покровителей — Горбачева и Яковлева — стремительно падали.

Это заставило Зюганова отмежеваться вначале от «либерала-западника» Яковлева, опубликовав в мае 91-го статью «Архитектор у развалин».

Летом 1991 г., на фоне нарастающей политической и социальной напряженности, Зюганов мечется между Горбачевым, лидерами создающегося ГКЧП и группировкой Б.Н. Ельцина.

В июле Зюганов подписывает вместе с А. Прохановым, В. Варенниковым, Б. Громовым, В. Распутиным, В. Стародубцевым и некоторыми другими лицами известное обращение «Слово к Народу» с критикой курса Горбачева («Советская Россия», 28.07.93 г.). В то же время, по некоторым сведениям, Зюганов предварительно согласовал его текст с Горбачевым.

Однако в решающий момент Зюганов предпочел спрятаться и ждать, что будет. По примеру Горби, за четыре дня до выступления ГКЧП он берет отпуск и уезжает отдыхать в Кисловодск.

Лидеры ГКЧП напрасно ждали Зюганова на своей пресс-конференции 19 августа. Вместо этого он немедленно связался с ельцинским окружением.

Проявленное малодушие не помешало Зюганову после событий хвастаться перед журналистами, что его «не без оснований называли идеологом ГКЧП». При этом, боясь быть скомпрометированным связью с гэкачепистами, он всячески подчеркивал, что «Слово к народу» лишь «созвучно» их идеям.

МОГИЛЬЩИК КПСС?

Узнав о провале ГКЧП, Зюганов не спешит в Москву: ему нужно прежде показать свою лояльность победителям.

Для этого он, по некоторым данным, спешно готовит проект документа о запрете КПСС, который уже 20 августа направляет Ельцину. Одновременно Зюганов знакомит с проектом Горбачева и добивается его согласия поддержать указ Ельцина о запрете компартии.

При этом сам Зюганов дистанцируется от этих решений. На словах он «решительно осуждает» акт Верховного Совета РСФСР о приостановке деятельности компартии (интервью ИТАР-ТАСС 25.08.91 г.).

В сентябре Зюганов делает официальное заявление «против беззакония, которое совершается Горбачевым М.С. и Ельциным Б.Н. в отношении КПСС».

Однако тогда же на закрытом совещании членов ЦК КПСС и КП РСФСР по инициативе Зюганова принимается решение отстаивать в Конституционном суде возобновление деятельности КП РСФСР, а не КПСС, признанной «исторически сошедшей с арены».

Но Ельцин уже закусил удила. В ноябре по его указу деятельность КП РСФСР приостанавливается, а ее структуры распускаются.

Зюганов не унывает: его зачисляют на работу в фонд «Возрождение» и он фактически переходит на содержание номенклатурного капитала. Именно здесь Зюганов знакомится с агентом влияния А. Подберезкиным, позднее осуществившим попытку навязать с его помощью КПРФ идеологию так называемого государственного патриотизма.

В конце 1991 г. Зюганов с И. Рыбкиным конфиденциально встретились с Ельциным и Г. Бурбулисом, получив «добро» на создание «неэкстремистской» партии социалистической направленности (Н. Гарифуллина. «Тот, кто не предал»).

СОУЧАСТНИК РАЗВАЛА СССР

Естественным продолжением сотрудничества с группировкой Ельцина стало участие Зюганова в закреплении развала СССР.

К референдуму о сохранении Союза он, по его собственным словам, никогда не относился всерьез.

По признанию М. Горбачева, в начале декабря 1991 г. Зюганов убеждал депутатов фракции «Коммунисты России» в Верховном Совете РСФСР голосовать за ратификацию Беловежских соглашений. При этом, как свидетельствует И. Шашвиашвили, Зюганов призывал депутатов после ратификации «сделать президентом России не Ельцина, а Горбачева».

Позднее Зюганов приложил руку к идеологическому оправданию развала великой страны.

Так, в его книге «Россия — родина моя» можно прочитать, что «питательная среда для разрушения страны была изначально создана еще в СССР благодаря необдуманно провозглашенному «праву наций на самоопределение вплоть до отделения». Тем самым ответственность возлагается на Ленина, а не на Горбачева и «беловежских заговорщиков».

Другой причиной развала СССР Зюганов называет советскую экономическую систему. По его словам, «создание некогда мощного союзного народно-хозяйственного комплекса и как его прямое следствие подъем экономик национальных окраин, во многом происшедший за счет Центра, не только не укрепил интернационализм, но, наоборот, подорвал основы, привел… к развалу СССР, отделению от него «союзных республик» (там же).

ОХВОСТЬЕ ЕЛЬЦИНА

После августа 1991 г. Зюганов активно заигрывает с национал-патриотами, ограничиваясь, однако, пассивным членством в координационных органах оппозиции, выступлениями, заявлениями различных инициатив и бесконечными публикациями в прессе.

Одновременно он препятствует попыткам восстановления КПСС, на низовые ячейки которой претендует сам в случае подходящего решения Конституционного суда.

Зюганов открыто не признал результатов прошедшего весной 1992 г. XXIX съезда КПСС, в котором приняли участие 400 делегатов из всех республик. В те дни он еще раз заявил, что «КПСС нельзя рассматривать как партию. Она была государственной структурой» («Куранты», апрель 1992 г.). Эта линия была активно поддержана переориентировавшимися на Зюганова газетами «Правда» и «Советская Россия».

В тот же год Зюганов обзавелся своей «рыночной» программой номенклатурного капитализма. По ней экономику России должны были контролировать 200—300 концернов-монополистов, обросших коммерческими структурами.

По свидетельству А. Подберезкина, свой переход на «капиталистические рельсы» Зюганов объяснял тем, что «под коммунистические знамена народ уже не собрать». Другой зюгановский идеолог — секретарь Ленинградского горкома Ю.Белов безапелляционно заявил через «Советскую Россию», что «рынок — это суровая необходимость и альтернативы ему нет».

В декабре 1992 г. после решения Конституционного суда, отменившего запрет местных организаций КПСС, Зюганов вошел в инициативную группу по созыву «восстановительного» съезда Компартии РСФСР.

Уже в феврале 1993 г. этот съезд состоялся. По инициативе Зюганова из его программного заявления были убраны многие коммунистические положения. Зато появились пассажи о том, что партия поддерживает «общую направленность осуществляемой в стране экономической реформы, главным стержнем которой становится переход к регулируемой рыночной экономике», «формирование планового рыночного хозяйства», «оптимальное сочетание различных форм собственности», а также «бесплатную передачу земли в бессрочное владение и пользование государственным, коллективным, фермерским и другим хозяйствам» (выделено мною. — Т.А.).

ЗЮГАНОВ В 1993 ГОДУ

В свете сказанного стоит ли удивляться, что в феврале 1993 г. Зюганов не поддержал Верховный Совет и вице-президента А. Руцкого в их борьбе против разрушительного курса. Более того, заявил, что «компартия никогда не стояла в оппозиции к демократизации и реформам» (интервью корреспонденту ИТА).

Когда в марте противостояние достигло апогея и Ельцин издал антиконституционный Указ «Об особом порядке управления страной…» (ОПУС), Зюганов, вопреки решительной позиции большинства коммунистов, ограничился рядом обтекаемых заявлений, в которых ответственность за обострение возлагалась на некоторых лиц из окружения Ельцина.

В то же время, демонстрируя лояльность Ельцину, он встретился с Руцким и объявил, что снимает с себя ответственность за последствия конфликта.

Отказался Зюганов и прояснить вопрос, собираются ли коммунисты выставить свою кандидатуру на пост президента РФ, назвав его «неправовым в контексте политической ситуации». При этом он заявил журналистам, что коммунисты будут поддерживать на выборах «любого прагматика, стремящегося к политической стабильности в стране».

По свидетельству Т.Г. Авалиани, в это же время Зюганов начал обсуждать в руководстве партии возможность снятия из ее названия слова «коммунистическая», поскольку якобы «народ не будет голосовать за коммунистов… само слово «коммунизм» дискредитировано в глазах народов России».

1 мая 1993 г. во время праздничной демонстрации в Москве сотрудники милиции спровоцировали столкновение с манифестантами. Не ожидавший этого Зюганов и некоторые лица из его окружения, шедшие в голове колонны и оказавшиеся вблизи места схватки, трусливо бежали через Нескучный сад…

Однако уже на следующий день Зюганов позвонил премьер-министру В. Черномырдину и договорился о встрече для «урегулирования ситуации». Встретившись с журналистами, он заявил, что оппозиция «не хочет эскалации насилия», и сожалел по поводу нарастания «антимилицейских и антиомоновских» настроений.

Фрондерская политика с оглядкой на Ельцина проводилась Зюгановым до осени, когда грянул военный переворот.

КАРЬЕРА ЗЮГАНОВА ИЛИ СОВЕТСКАЯ ВЛАСТЬ?

После объявления Указа № 1400 тысячи рядовых коммунистов сплотились для защиты Советской Конституции и народовластия, олицетворением которых стал Верховный Совет РСФСР.

Со стыдом и горечью приходится признать, что в этот поворотный момент руководство КПРФ и ее лидер сознательно устранились от организации массового сопротивления путчистам, хотя такая возможность была.

При этом они понимали, что речь идет о ликвидации советской власти и социалистического строя, но не хотели рисковать своим политическим будущим. Идеологическим прикрытием этой политики служил лицемерный тезис о «сохранении партии» любой ценой, подкинутый уже упоминавшимся Ю. Беловым.

18 сентября на пленуме ЦИК КПРФ Зюганов признал, что «праворадикальные демократы, находящиеся у власти, компрадорская буржуазия» готовятся к «силовому варианту» — установлению прямой диктатуры. При этом он не предпринял никаких конкретных мер по организации противодействия антиконституционному перевороту, ограничившись пустыми советами Верховному Совету «официально обратиться ко всем, кто отдает приказы».

Партийным ячейкам было рекомендовано «не дать вовлечь себя в провокации».

Эта линия зюгановского руководства была доведена до сведения в низовых ячейках. Так, на совещании секретарей первичных партийных организаций Киевского района Москвы, проходившем 21 сентября 1993 г. с 17 час. 30 мин. до 20 часов под председательством первого секретаря райисполкома А.Н. Евгеньева, с основным докладом «О положении в г. Москве и задачах партийных организаций в условиях политического кризиса» выступил один из ближайших соратников Зюганова.

Как вспоминает один из участников совещания, Ю.И. Хабаров, «охарактеризовав положение в стране и г. Москве после неудавшейся попытки клики Ельцина осуществить в марте 1993 г. государственный переворот как особо критическое, докладчик довольно подробно рассмотрел возможные варианты хода дальнейших событий. Ни у докладчика, ни у присутствовавших не было никаких разногласий в оценке обстановки кризиса, нагнетаемого правящей верхушкой, конечной целью которого являлись ликвидация социалистического строя и народовластия в стране. Было ясно, что клика Ельцина в определенный момент отбросит «демократическую» фразеологию и использует все средства, вплоть до развязывания кровопролития, для достижения своих целей».

Эту часть выступления докладчик «закончил призывом разъяснять позицию руководства партии, суть которой на данном этапе состояла в том, чтобы не дать вовлечь партию в возможные провокации, чреватые большим кровопролитием. КПРФ — за действия против попытки государственного переворота в рамках законов и Конституции!» (выделено мною. — Т.А.).

Активно защищать советскую власть Зюганов и его окружение не собирались.

БЫЛ КАЖДЫЙ ДЕНЬ, НО НИ РАЗУ НЕ НОЧЕВАЛ

Вынужденный, чтобы не быть обвиненным в предательстве, формально дистанцироваться от путчистов, Зюганов регулярно посещал осажденный парламент. По словам Зюганова, он «бывал в Белом доме почти ежедневно, но ни разу там не ночевал».

Он встречался с руководством Верховного Совета и и.о. президента РФ А. Руцким, обещал через региональные организации поднять общественность, выступал на митингах. Но при этом все время занимал позицию «посредника», подталкивал к компромиссу и старательно уклонялся от конкретных действий в защиту советского строя.

22 сентября, после объявления вердикта Конституционного суда, Зюганов заявил на митинге о необходимости «свергнуть этот режим», но… «конституционным методом» (выделено мною — Т.А.).

Накануне назначения А. Руцкого и.о. президента России Зюганов встретился с ним и предупредил о возможности неблагоприятного исхода противостояния. Учитывая повышенную внушаемость Руцкого, это едва ли способствовало укреплению его решимости стоять до конца.

По свидетельству Ю.И. Хабарова, в своих митинговых речах «Зюганов ни к чему не призывал, говорил громким, ровным голосом, как бы стараясь вызвать у слушающих собственные выводы из тех катастрофических результатов правления режима Ельцина, результатом которого стало всеобщее падение промышленного производства и разорение сельского хозяйства».

Соглашательская линия Зюганова была замечена ельцинистами. В протоколе заседания «мозгового центра» путча в Кремле от 24 сентября, в котором участвовали Г.Э. Бурбулис, Г.А. Сатаров, М.А. Федотов, Э.А. Паин, Л.Б. Смирнягин, А.Я. Лифшиц, С.А. Ковалев, В.А. Новожилов и И.Б. Шамшев, можно прочитать:

«Предложения по работе с общественностью:

Следует предпринять попытки вступить в контакт с Зюгановым, с целью предотвращения кровопролития со стороны непримиримой оппозиции…»

Ночевать Зюганов ходил домой, появляясь на следующий день выспавшимся, поевшим, в наутюженном костюме и свежей рубашке. Проходил мимо бивуаков полуголодных, проведших бессонную ночь на холоде защитников парламента и скрывался в здании. Оцепление путчистов его беспрепятственно пропускало.

Проводя основное время внутри Дома Советов, Зюганов не забывал пообщаться с «простым людом» — поработать на имидж народного вождя. Правда, преуспеть в этом ему мешали корыстная нарочитость и явное несоответствие идей чаяниям масс.

Защитник парламента Э.З. Махайский вспоминает об одном из таких «хождений в народ». 26 сентября примерно в 21.30 перед боевыми листками, плакатами и лозунгами, которые были расклеены на стеклянных стенах первого этажа, появился Зюганов и стал их рассматривать. «Затем он прошел к пункту питания и оказания медпомощи «Трудовой России», где собирались добровольные денежные пожертвования на продукты и медикаменты для защитников Дома Советов. Зюганов поздоровался с дежурившими там двумя женщинами и поинтересовался их делами. Затем изъявил желание сделать денежный взнос, и одна из женщин протянула в его сторону полиэтиленовый мешок с деньгами. Зюганов достал из бумажника купюру и, опуская ее в мешок, дважды произнес, что дает 500 рублей. Многих, в том числе и меня, покоробило это заявление. Так ли уж необходимо объявлять во всеуслышание о размерах своего благодеяния?

После этого окружающие стали задавать ему различные вопросы, в частности о целесообразности компромиссов с президентом и его командой (дословно — «бандой»). Зюганов отвечал несколько обтекаемо, но основное содержание его ответа сводилось к тому, что компромисс возможен, но лишь в том случае, если он позволит предотвратить развязывание гражданской войны в России».

В Доме Советов державшийся в стороне от центров сопротивления Зюганов находил время для флирта. Журналистка Вероника Куцылло, аккредитованная при парламенте, вспоминает, как в один из дней блокады к ней неожиданно подошел Зюганов. «Девушка, — начал «подъезжать» вождь КПРФ, — у вас умное лицо, что вы обо всем этом думаете?» — «Да плохо думаю. Сами на это посмотрите!» — «А что?» — деланно удивился Зюганов. «Двести человек, это же смешно!» «Ничего, нам достаточно. Для нас и этого вполне хватит, — произнес Зюганов и многозначительно умолк. А затем спросил: — А вы хотели бы, чтобы их было больше?» Симпатичная «акула пера» пожала плечами…

Пассивность руководства КПРФ и ее лидера оказывала деморализующее действие на коммунистов — защитников Конституции и парламента.

По свидетельству Ю.И. Хабарова, к исходу противостояния его самого и его товарищей неотступно преследовал вопрос о том, где оппозиция, «почему она не участвует в переговорах в Даниловом монастыре; почему не находит других форм обращения к народу; разве она не видит, к чему идет дело? И вожди возрожденной к тому времени КПРФ — Зюганов… Шабанов… Где они? Чего они ждут, какие теории проверяют?

И при виде всего того, что творилось вблизи Дома Советов и в Доме Советов с погасшими окнами, отключенными канализацией, водоснабжением и электроэнергией, с одиноко развевающимся флагом Советского Союза на крыше, в голову приходила мысль о великом предательстве и его многочисленных носителях и исполнителях как с той, так и с другой стороны…»

Последний раз Зюганова видели в Доме Советов 1 октября, после того как X Съезд денонсировал капитулянтский Протокол №1, самовольно подписанный на переговорах в Свято-Даниловом монастыре Р.Г. Абдулатиповым и В.С. Соколовым, а представители ГУВД Москвы сообщили, что со следующего дня проход в здание парламента производиться не будет.

В это день Зюганов вместе с председателем Моссовета Н. Гончаром встречался с прокурором Москвы Г. Пономаревым и представителями «ДемРоссии». Речь шла о компромиссе между Ельциным и парламентом.

Зюганов ушел из Дома Советов вечером и больше там не показывался.

ПРЕДАТЕЛЬСТВО

Чувствуя, что борьба переходит в критическую фазу, Зюганов остается верен своей малодушной тактике: прячется в тень и посылает сигнал другой стороне противостояния.

Этим знаком лояльности стало выступление Зюганова по ЦТ 2 октября, в котором он призвал сохранять спокойствие, а также не проводить митингов и забастовок. Оно, очевидно, было санкционировано кликой Ельцина, контролировавшей все телеканалы.

В тот же день, когда на Смоленской площади пролилась кровь патриотов, Зюганов выступил с еще одним «миротворческим» телеобращением.

В Доме Советов эти действия Зюганова справедливо расценили как предательство. По свидетельству А. Руцкого, «своим призывом Зюганов выбивал у нас последнюю опору — надежду на то, что в решающий момент народ и армия все же поднимутся…»

Соратник Зюганова по борьбе с КПСС Руцкой прекрасно понимал мотивы, двигавшие вождем КПРФ: «Чувствуя, что мы обречены на поражение и выборы в новый парламент России не за горами, он, не задумываясь, пошел на предательство — лишь бы быть допущенным к выборам».

При этом Зюганов бессовестно предал тех рядовых коммунистов и сограждан, которые самоотверженно встали на защиту советской власти.

Во время кровавых событий 3—4 октября 1993 г. Зюганов, по его собственному признанию, «отслеживал информацию», трусливо оправдываясь, что «не будь избиения граждан, не было бы этих событий».

Подпись Зюганова под несколькими листовками ФНС, призывавшими к кампании гражданского неповиновения и вооруженному сопротивлению властям, была поддельной.

УРОЖАЙ НА КРОВИ

Вскоре после расстрела парламента, оправившись от испуга, Зюганов принялся в спешке собирать выросший на крови «политический урожай».

Он обращается к руководству Аграрной партии, Социалистической партии трудящихся и профсоюзов с предложением включить их в избирательные списки КПРФ, суля за это поддержку коммунистических избирателей.

Сразу после отмены режима чрезвычайного положения в Москве Зюганов проводит консультации с ельцинским министром юстиции Ю. Калмыковым и председателем Центризбиркома Н. Рябовым, получая от них санкцию на участие в выборах. При этом он упирает на то, что КПРФ выступала «против политического экстремизма» и за «досрочные выборы как мирный выход из сложившегося в стране кризиса».

«Больным» вопросом для Калмыкова и Рябова была возможность массового неучастия граждан в незаконном голосовании. Оно могло сорвать протаскивание новой «конституции» и, соответственно, начало легитимизации ельцинского самодержавия. Решение Зюганова пойти на выборы и его усилия по вовлечению в них «неэкстремистских» лидеров партий и профсоюзов помогали преодолеть эту трудность.

21 октября 1993 г. деятельность КПРФ была официально разрешена. В тот же день Зюганов провел заседание президиума ЦИК КПРФ по вопросам создания предвыборного блока и итогам своих переговоров с Калмыковым и Рябовым.

26 октября на расширенном пленуме ЦИК КПРФ Зюганов заявил о том, что «Президиум ЦИК Компартии Российской Федерации считает, что партия должна идти на выборы» для того, «чтобы быть вместе с обманутым народом» и «поддержать людей, способных возродить Россию» (читай: представителей номенклатурного капитала. — Т.А.).

Как и обещали Калмыков и Рябов, с левого фланга политического спектра были убраны все «экстремисты», т.е. реальные конкуренты КПРФ, в том числе РКРП В. Анпилова и СКП—КПСС В. Шенина.

По оценке проельцинской прессы тех дней, Зюганов «идеально приспособлен для политической деятельности в условиях демократии».

«Истинный демократ Зюганов категорически против насилия. С 21 сентября и по 3 октября этого года он безвылазно находился в Белом доме, но едва лишь загремели пушки, как он, осудив экстремизм, отмежевался от боевиков, среди которых были и члены его собственной партии. Роспуск старого депутатского корпуса, значительная часть которого представляла главного конкурента российской компартии в борьбе за наследство КПСС — Соцпартию трудящихся — и в рядах которого коммунистов-зюгановцев практически не было, был ему на руку. Теперь в новом парламенте левых будет представлять именно КПРФ. Зюганов — демократ: он всегда уважает правила игры, предлагаемые партнерами» (газета «Российские вести», 3.12.93 г.).

Оппозиция еще пыталась сопротивляться. 7 ноября

1993 г. в ряде городов России запрещенные партии организовали демонстрации с целью показать, что борьба с незаконным режимом продолжается. «Истинный демократ» Зюганов, напротив, призвал воздержаться от празднования годовщины Великого Октября, чтобы «не обострять обстановку».

Зюганов цинично проигнорировал принятое 28 октября 1993 г. решение совместного пленума Московского горкома и городской контрольной комиссии КПРФ, осудивших проводимую им линию на участие в выборах. Московские коммунисты признали выборы незаконными и объявили об их бойкоте, «чтобы не признавать легитимность нового режима». При этом большинство участников пленума потребовали отставки Зюганова за «проельцинскую позицию и продолжение соглашательской линии Горбачева».

В то же время, стремясь подновить свой поблекший наряд оппозиционного вождя, Зюганов не скупился на нелестные оценки своих кремлевских покровителей и фрондерские речовки.

8 октября на пресс-конференции он заявил, что в стране установился режим «военно-политической комендатуры», после чего раболепно смолк до окончания чрезвычайного положения.

Однако уже 26 октября на расширенном пленуме ЦИК КПРФ было принято основанное на тезисах доклада Зюганова «Обращение к коммунистам, трудящимся и всем патриотам России», в котором прошедшие события расценивались как государственный переворот, совершенный «группировкой Бориса Ельцина» для установления «диктатуры криминально-компрадорской буржуазии» и превращения страны в сырьевую колонию. Основной задачей оппозиции объявлялось противодействие легализации диктатуры.

На следующий день на пресс-конференции в Российском общественно-политическом центре в Москве Зюганов витийствовал о «полном морально-политическом крахе режима Ельцина», заключающемся в «неспособности управлять страной иначе как с помощью грубой силы».

Оправдывая свое участие в незаконных выборах, он объяснял, что бойкот якобы на руку их организаторам, поскольку «пассивное неучастие» это фактически «отказ от борьбы».

Примеров подобного политического двуличия и двурушничества можно привести еще много.

12 декабря 1993 г. Зюганов был избран депутатом Государственной думы по федеральному списку КПРФ, а созданное им объединение получило 45 мест. 16 депутатов прошли по одномандатным округам.

Уже на следующий день после выборов Зюганов поспешил заверить обеспокоенные победой ЛДПР В. Жириновского власти, что КПРФ не будет блокироваться в Думе с ультранационалистами, поскольку «у компартии нет ничего общего с теми, кто стремится восстановить Россию в границах бывшего СССР».

По оценкам аналитиков, благодаря этой соглашательской линии, переросшей в курс на «врастание во власть», Зюганов обеспечил себе на 10 лет фактическую монополию представительства в Госдуме среди оппозиционных партий, нарушенную лишь на последних выборах блоком «Родина».

ПЛЕВЕЛЫ ПОЛИТИЧЕСКОГО ЦИНИЗМА

Ничто так не выявляет нравственный облик политика, как отношение к страданиям и гибели соотечественников, особенно же своих соратников и попутчиков. Находить в этом «положительные стороны», выгоду и тем более публично заявлять об этом — верх подлости и цинизма.

В мемуарной книге «Уроки жизни» Зюганов пишет: «Вместе с «партией Верховного Совета» оказались сметенными и некоторые экстремистские организации, примкнувшие к ней в ходе силового противостояния и сыгравшие заведомо провокационную роль в развязывании «мятежа». Этот факт можно причислить к положительным итогам событий» (выделено мною. — Т.А.).

А вот другое свидетельство, принадлежащее С. Горячевой. «В составе того расстрелянного парламента, — вспоминает она, — из тех депутатов, которые находились в Белом доме, были женщины и три из них — Зоя Николаевна Ойкина, Зоя Афанасьевна Корнилова и я — были депутатами второго созыва Госдумы.

Этих двух женщин в 1999 году просто выкинули, не включили в состав партийных списков, ни по одномандатным округам. Я тогда пошла в кадровую комиссию, к Зюганову, настаивала не делать этого. Как можно каждый год 4 октября ходить к могиле погибших у Белого дома, произносить речи, лить слезы и одновременно избавляться от тех немногих, тем более женщин, которые 11 суток противились исполнению антиконституционного указа, не отдавали власть, находились в осажденном здании без воды и пищи.

Теперь я понимаю, почему ассоциация депутатов расстрелянного парламента, и я в нее тоже вхожу, каждый год собираясь 4 октября и поминая погибших, никогда не приглашала Зюганова, Белова и др.».

Не случайно, отправляясь однажды на митинг, посвященный памяти жертв «кровавого октября», Зюганов на слова встретивших его у дверей Госдумы стариков «мы тоже защищали Дом Советов в 93-м» зло бросил: «Не тех вы тогда защищали». И сопровождаемый охраной прошествовал к персональному авто…

ТРУДНЫЙ ВОПРОС

Сказанное заставляет каждого честного коммуниста задать себе вопрос: может ли возглавлять компартию России человек, причастный к развалу СССР и, возможно, уничтожению КПСС, предавший ради своей выгоды советскую власть и пошедший на сотрудничество с антинародным режимом? Малодушный, циничный интриган, менявший взгляды и покровителей в зависимости от политической конъюнктуры? Попутчик Ельцина, «вросший» в антинародную власть на крови патриотов России? Читать оригинал → http://ochotnik-na.livejournal.com/53...