Зелёный Социализм

Ракетно-космическая оборона у нас есть — и её нет

Анатолий КОРНУКОВ, председатель вневедомственного экспертного совета по проблемам ВКО, бывший главнокомандующий ВВС, генерал армии.

• Сегодня доходит до смешного: есть зенитная ракетная бригада ВКО, но от этой аббревиатуры в бригаде в действительности есть только статус «воздушная», но нет статуса «космическая». Система С-50 в бывшем Московском округе ПВО имела надежность 0,95 — 0,98, сейчас эта цифра 0,15 — 0,20, не больше. То есть 80 самолетов агрессора из 100 пройдут без огневого воздействия. Сомневаюсь, что мы справимся с атакой оперативных ракет — нет соответствующих средств.

• Не так давно на одно только упоминание воздушно-космической обороны обладающие властью люди реагировали как бык на красную тряпку. Многие считали, что к решению этой проблемы мы придем лет через тридцать. Но надо понимать, что сегодня воздушно-космическая операция решает исход военных действий, к тому же в очень короткие сроки. Опыт последних локальных войн — тому подтверждение.

• Более того, явно прослеживается связь военных действий вообще с космосом. Американцы уже заявили: кто владеет космосом, тот владеет миром. И они в этом направлении успешно продвигаются: в феврале 2008 года уничтожен спутник, запущен космолет, испытаны воздушные корабли пятого поколения, гиперзвуковые летательные аппараты, ведутся работы над космическими платформами. Все это планируется в рамках глобального удара. Он станет возможен по любой точке Земли через два часа после принятия решения.

• У нас же средства и ПВО, и ВКО (в частности, ракетно-космической обороны — РКО) ограниченно готовы к обеспечению безопасности страны. Новые образцы необходимого оружия создаются очень медленно. На стыковочные стрельбы на полигоне готовится лишь третий комплекс С-400, а их должно быть, по крайней мере, полтора десятка. Комплексы С-300ПМ себя хорошо показали, но они умирают. Невозможно бесконечно продлевать сроки эксплуатации. Заводы по производству этой высокоточной техники находятся в плачевном состоянии. Мы отстали от наших если не потенциальных, то виртуальных противников на 30—35 лет.

• Ракетно-космическая оборона впервые появилась у нас. Мы первые в 1961 году запустили противоракету и уничтожили ею баллистическую ракету. Сегодня РКО есть, и в то же время её нет. Небольшое движение началось в 2006 году, когда вышла концепция воздушно-космической обороны, утвержденная президентом.

• В июне 2007 года прошло заседание Военно-промышленной комиссии. С докладом выступил тогда человек, далекий от рассматриваемой проблемы. Хотя решения были приняты хорошие — о создании специального органа по формированию системы ВКО, назначении ее генерального конструктора, создании и утверждении проекта ВКО, расчет средств.

• Но годы идут, а всё стоит на месте. И говорить, что мы готовы к отражению агрессии в сфере ВКО, было бы преувеличением. Мы можем только немножечко посопротивляться оставшимися системами С-300, оставшимися самолетами Су-27 и МиГ-29, поскольку большинство их стоит без двигателей и запасных частей. Картина ужасная. Тут или недопонимание ситуации, или другое слово нужно употребить…

• Мы не «ястребы» и не хотим воевать. ВКО — это система защиты, предупреждение агрессору. А наши виртуальные противники очень не любят потери. Их военно-воздушные силы прекращают боевые действия при потерях больше 5%. Так было во Вьетнаме, где потери американцев в воздухе достигали 20%.

• Организационно-штатные варианты предлагались разные. В частности, создать воздушно-космические войска, включив в них ПВО и РКО. Второй вариант — передать РКО в ВВС. Пока нет ни того ни другого. Еще в 2007 году на заседании Военно-промышленной комиссии было предложено поручить руководить ВКО одному лицу. Но сегодня нет даже лица, ответственного за ПВО.

• Может быть, как предполагалось, создать Московский округ ВКО, для этого все есть. Только усилить этот округ соединениями и частями ракетно-космической обороны. А дальше — расширять по всей стране. В мае этого года прошло заседание Совета безопасности России по ВКО. Может быть, после этого дело сдвинется с мертвой точки.

• У меня такое впечатление: если что-то серьезное начнется, придется бежать на командный пункт помогать руководить, поскольку никто сегодня не имеет опыта управления — слишком скоро продвигались по карьерной лестнице. Подтверждение тому — конфликт с Грузией.

Два начальника решение принять не успеют

Сергей КОЛГАНОВ, бывший начальник управления заказов, поставок и ремонта вооружения и военной техники войск ПВО, доктор технических наук, генерал-майор.

• Указ президента России № 1032 о создании системы воздушно-космической обороны вышел в 1993 году, вслед за ним — совершенно секретный приказ министра обороны. Естественно, что все связанное с ВКО не может быть отнесено к оружию наступательному, главная цель этого вооружения — обеспечение суверенитета государства. Это положение зафиксировано в законе о государственной границе.

• Отвечал за охрану воздушного пространства главнокомандующий войсками ПВО — вплоть до расформирования этого вида вооруженных сил в 1997 году. Затем РКО была передана в ракетные войска стратегического назначения, остальное — в состав ВВС. И функция ВКО тихо исчезла. Сегодня лица, ответственного за суверенитет страны в воздушно-космическом пространстве, нет.

• Если агрессор использует старые межконтинентальные баллистические ракеты, максимальное время для принятия решения по ответному удару — примерно 25 минут. При использовании современных ракет – 10…25 минут. Если используют ракеты с подводных лодок, то для принятия стратегических решений (о начале войны) остаётся 5…10 минут. Два начальника в сфере ВКО за такое время никогда не согласуют и не примут решение — нужен только один.
Мы потеряли более трёхсот супертехнологий

Анатолий СИТНОВ, бывший начальник вооружения Вооруженных сил России, генерал-полковник.
• Тем, насколько решена проблема ВКО, определяется уровень развития страны и наше место в мире. Когда мы в свое время пытались вывести ядерные установки и лазеры в космос, нам говорили: нельзя заниматься милитаризацией космоса. Мы прекратили, а США начали. Мы все время начинаем, а потом догоняем. Это свидетельствует об отсутствии у нас системности и последовательности.

• Более того, мы начинаем уничтожать себя изнутри. Чтобы создать суперсовременные системы, охватывающие космос, воздух, системы управления и первичной информации, требуется, прежде всего, современная элементная база, новые материалы, новые разработки в области прикладной математики, спецхимии и так далее. Но сегодня практически все ключевые направления распались. Ни одной частной компании заниматься этими проблемами не с руки. А наука — это всегда длинные деньги, это всегда забота государства.

• Ещё в 1990-х мы ратовали за создание военно-промышленной комиссии, чтобы фундаментальные поисковые и научные исследования, в том числе в космической области, велись под эгидой государства. В СССР были головные институты Министерства обороны и промышленности. Первые разрабатывали тактико-технические требования, вторые выполняли. Сейчас вся эта система тихо разрушена.

• Кооперация по созданию средств ВКО оставляет желать лучшего, поскольку такие предприятия, как правило, не дают экспорта и дополнительной прибыли. В переходный период в первую очередь уничтожается самое дорогое, на первый взгляд малополезное для бизнеса.

• На заседании межведомственного совета мы обсуждаем роль руководящих органов страны в формировании политики в области ВКО и реализации таких программ. Когда мы давали замечания по концепции ВКО, то шёл разговор глухого со слепым. Даже к утверждению о том, что в мире с 2003 года произошел технологический скачок в создании космических средств нападения, отнеслись скептически.

• И только при виде явных успехов американцев задумались: а куда у нас делась многоразовая авиационно-космическая система, разработанная на предприятии «Молния»? Куда делись ракеты академика Грушина, которые за 7 секунд «палили» до 4 тонн топлива и имели скорость, которой не достигают никакие современные ракеты, в том числе и в США?

• Мы потеряли более 300 супертехнологий в различных отраслях, и в первую очередь в противоракетной обороне и авиации. Нобелевский лауреат академик Жорес Алферов обращался к руководству страны по поводу элементной базы, мы тоже организовали обращение за подписью 38 генеральных директоров и генеральных конструкторов. Фирма «Зандер» предлагала построить у нас соответствующий комплекс. Было положительное решение, но ничего не сделано. То же самое и по новым материалам. Института графита, который возглавлял академик Костиков, сегодня нет. А графит идет на обтекатели ракет с ядерными блоками.

• Сегодня отсутствует целевое командование противоракетной армией — оно было расформировано. Некому даже сформулировать задачи воздушно-космической обороны. Это тоже ведёт к забвению ВКО. Решение проблемы переходит к дилетантам, которых сегодня очень много. «Уралвагонзаводом», который выпускает танки и машины разграждения, сегодня руководит человек, командовавший велосипедной секцией. Могу назвать множество фамилий людей, которые в ранге менеджеров приходят на замену профессионалам.

• В сфере ВКО должен быть единый орган управления, должна быть установка на создание соответствующей структуры, концентрацию промышленности именно на этом направлении. ВКО никогда прибыли не давала. Прибыль — в комплексном воздействии и реализации технологий, которые создаются в сфере ВКО и распространяются в других отраслях.

• ПРИХОДИТЬСЯ ПРИЗНАТЬ: самая востребованная сегодня система ВКО не находит должного отражения в решениях высших органов государства. Концепцию ВКО написали, но под неё не дали ни копейки, не определили, кто этим будет заниматься и по какой программе.