Зелёный Социализм

Дьяченко В.И., кандидат юридических наук

В «Манифесте коммунистической партии» классики записали, что

коммунисты могут выразить свою теорию одним положением: уничтожение частной собственности.

Манифест коммунистической партии.
М. Политиздат.1980, с.39.

Однако, что такое частная собственность?

– В этой связи необходимо отметить, что ныне распространено вульгарное понимание политэкономических категорий собственности, в том числе и частной собственности, что превращает марксизм из науки в утопию. Хотя основоположники и выработали теоретические основы, необходимые для правильного понимания этих категорий, однако не дали их чёткого определения. Поэтому большинству людей они всё ещё остаются недоступными, в том числе и коммунистам, многие из которых после краха советского проекта пытаются опровергать необходимость уничтожения частной собственности как главного коммунистического требования.

Нет определённого понимания содержания этой категории и среди теоретиков. Одни частную собственность связывают с существованием государственности, другие с классами, третьи с правовыми установлениями и т. д. В СССР с 60-х годов 20 века серьёзных научных разработок по вопросам собственности не предпринималось. Советские учёные обходились ссылками на вырванные из контекста цитаты классиков, а постсоветские – на вульгарные представления, позаимствованные у авторов рыночных концепций. Это привело к догматизации, а в последние двадцать лет и к деформации научных знаний о собственности, вульгаризации в этом вопросе общественного сознания, порождающего растущие социальные противоречия.

Большинство людей понятие собственности связывают с принадлежностью вещи кому-либо: моя собственность, его собственность и т. д. В письме Анненкову Маркс отмечал, что люди, к сожалению, понимают под собственностью отношение человека к вещи. Это неправильно. Собственность – это отношения между людьми по поводу вещей и, прежде всего, по поводу их присвоения.

Почему присвоения?

– Потому, что термином «собственность» в политэкономической науке обозначают исторически развивающиеся общественные отношения между различными субъектами собственности (отдельными индивидуумами, социальными группами, государственной бюрократией) по поводу присвоения продуктов труда и, прежде всего, природных ресурсов и средств производства как элементов материального богатства общества.

Следовательно, содержанием политэкономического понятия «собственность» являются экономические отношения между субъектами по поводу присвоения ими природных ресурсов и продуктов труда.

Совокупность продуктов труда, в том числе средств производства, а также других источников существования общества, принадлежащих субъектам (собственникам), в науке обозначают как объекты отношений собственности. Объектами отношений собственности могут быть как средства производства и природные ресурсы, так и предметы индивидуального потребления. В зависимости от принадлежности объектов конкретным субъектам в советской политэкономической науке и дифференцировали формы собственности. Например, конституции СССР закрепляли социалистическую собственность в формах государственной, кооперативно-колхозной и личной.

Постепенно в массовом сознании советских людей, видимо, под воздействием упрощённого понимания сущности этой категории партийными органами, а с их подачи и политэкономической наукой, понятие собственности, в том числе и частной собственности, стало отождествляться лишь с принадлежностью объектов собственности тем или иным лицам (субъектам). Таким образом, форма отрывалась от содержания этой категории, т. е. от способа присвоения, Такое понимание упрощало и тем самым опошляло марксизм, в котором под собственностью понимается не только принадлежность объекта тому или иному субъекту отношений собственности, но, прежде всего, отношения по поводу присвоения объектов собственности.

Классики считали, что экономически присвоение может осуществляться двумя способами: либо прямо, без посредника в форме товарно-денежных отношений, либо через товарно-денежные отношения. Прямое нетоварное присвоение классики называли присвоением общим, коммунистическим.

Такое присвоение они относят к понятию общей собственности. В уточнённом переводе «Критики Готской программы» это положение выражено Марксом следующим образом:

В кооперативистском (коммунистическом – прим. автора) обществе, основанном на том, что средства производства являются общим достоянием, производители не обменивают своих продуктов.

С учётом этого положения Энгельс в Анти-Дюринге отмечал:

Когда с современными производительными силами станут обращаться сообразно с их познанной, наконец, природой, общественная анархия в производстве заменится общественно-планомерным регулированием производства сообразно потребностям как общества в целом, так и каждого его члена в отдельности. Тогда капиталистический способ присвоения, при котором продукт порабощает сперва производителя, а затем и присвоителя, будет заменён новым способом присвоения продуктов, основанным на самой природе современных средств производства: c одной стороны, прямым общественным присвоением продуктов в качестве средств для поддержания и расширения производства, а с другой – прямым индивидуальным присвоением их в качестве средств к жизни и наслаждению.

Прямое коммунистическое присвоение, по мнению Маркса и Энгельса, будет включать в себя владение и пользование имуществом (объектами собственности), но без распоряжения этим имуществом, предполагающего возможность его экономического отчуждения, прежде всего, через товарно-денежные отношения.

А вот частным классики считали присвоение, опосредствованное товарно-денежными отношениями, которое сформировались в результате развития разделения труда. Энгельс в том же произведении разъяснял, что

закон присвоения, или закон частной собственности, покоится на товарном производстве и товарном обращении…

До этого в «Немецкой идеологии» оба классика написали:

В действительности я владею частной собственностью лишь постольку, поскольку я имею что-нибудь такое, что можно продать…

В «Происхождении семьи, частной собственности и государства» Энгельс показал, как, например, земля, превращаясь в товар, таким образом приобретала свойство частной собственности.

Полная, свободная собственность на землю, – писал он, – означала не только возможность беспрепятственно и неограниченно владеть ею, но также и возможность отчуждать её … Что это означало, разъяснили … деньги, изобретённые одновременно с частной собственностью на землю. Земля могла теперь стать товаром, который продают и закладывают.

Значит, понятие частной собственности в марксизме тесно связано с товарно-денежным обменом, с возможностью присвоения имущества (в первую очередь – источников существования всего общества) частными лицами, с целью не только владения им и пользования, но, главное, – распоряжения им (отчуждения или присвоения) через товарно-денежные отношения.

Итак, согласно марксистской теории, закон частного присвоения, или «закон частной собственности», покоится на товарном производстве и товарном обращении, т. е. в основе отношений частной собственности лежит товарно-денежный обмен. Исторические исследования, проведённые Марксом и Энгельсом, показали, что причиной возникновения товарного обмена стало развитие разделения труда, которое вначале привело к появлению прибавочного продукта у скотоводческих племён и необходимости обмена. Поэтому понятие частной собственности в марксизме теснейшим образом связано, прежде всего, с разделением труда, а затем и с его последствием – товарным обменом. Ещё в «Экономическо-философских рукописях» 1844 г. Маркс отмечал:

разделение труда и обмен суть формы частной собственности…

По обоснованному мнению классиков, содержанием отношений частной собственности является частный характер присвоения, который возможен только при условии действия закона разделения труда, породившего необходимость товарного обмена излишками.

В «Немецкой идеологии» основоположники пошли ещё дальше в этом направлении. Они записали, что

разделение труда и частная собственность, это – тождественные выражения: в одном случае говорится по отношению к деятельности то же самое, что в другом – по отношению к продукту деятельности.

А это значит то, что если материальное производство осуществляется в условиях общественного разделения труда, то продуктом этой деятельности всегда будет частная собственность, частный характер присвоения.

Классики установили, что отношения частной собственности дают воз­можность присваивать средства к жизни с избытком. В таком присвоении заключена по­тен­циальная возможность для господства над чужим трудом, для его эксплуатации. Избыток позволяет приобретать средства производства и рабочую силу с целью её эксплуатации для извлечения прибыли. Не случайно классики в «Манифесте» записали, что коммунизм не уничтожает

присвоение продуктов труда, служащих непосредственно для воспроизводства жизни, присвоение, не оставляющее никакого избытка, который мог бы создавать власть над чужим трудом.

Манифест коммунистической партии, с. 40.

Следовательно, коммунизм уничтожает присвоение с избытком, который мог бы создавать власть над чужим трудом. Избыток расслаивает общество на антагонистические классы богатых и бедных, эксплуататоров и эксплуатируемых.

Предполагается, что изначально деление собственности на общую и частную произошло в эпоху варварства. После первого исторического разделения труда, т. е. отделения пастушеских племён от остальной массы варваров, происходил переход от родовой общины к общине соседской, от парного брака к единобрачию и образованию патриархальной семьи. Во главе семьи стал мужчина пастух, у которого накапливались излишки продукта. Своё богатство он хотел передавать только своим детям. Постепенно в единобрачной патриархальной семье жена и дети становятся рабами этого собственника имущества – мужчины, мужа и отца. Семья стала противопоставлять себя роду или племени и родоплеменные отношения начали распадаться.

Согласно марксистским исследованиям именно на этом этапе развития разделения труда, появляется неравное распределение жизненных средств, зародыш частной собственности, т. е. присвоение чужой рабочей силы.

Вместе с разделением труда, – пишет Энгельс, – содержащим все указанные противоречия и покоящимся, в свою очередь, на естественно возникшем разделении труда в семье и на распадении общества на отдельные, противостоящие друг другу семьи, – вместе с этим разделением труда дано в то же время и распределение, являющееся притом – как количественно, так и качественно – неравным распределением труда и его продуктов; следовательно, дана и собственность, зародыш и первоначальная форма которой имеется уже в семье, где жена и дети – рабы мужчины…

Рабство в семье – правда, ещё очень примитивное и скрытое – есть первая собственность, которая, впрочем, уже и в этой форме вполне соответствует определению современных экономистов, согласно которому собственность есть распоряжение чужой рабочей силой.

В споре с Е. Дюрингом, который считал, что частная собственность возникла в результате грабежа и насилия, осуществляемого народами, Энгельс разъяснял:

Вообще возникновение частной собственности в истории отнюдь не является результатом грабежа и насилия. Напротив, она существует уже в древней первобытной общине, хотя и распространяется только на некоторые предметы. Уже внутри этой общины частная собственность развивается в форму товара, сначала в обмене с чужестранцами. Чем больше продукты общины принимают товарную форму, т. е. чем меньшая часть их производится для собственного потребления производителя и чем большая для целей обмена, чем больше обмен вытесняет также и внутри общины первоначальное стихийно сложившееся разделение труда, тем более неравным становится имущественное положение отдельных членов общины, тем глубже подрывается старое общинное землевладение, тем быстрее община идёт навстречу своему разложению, превращаясь в деревню мелких собственников-крестьян.

Анти-Дюринг, с. 162.

В «Немецкой идеологии» классики определили, что различные формы частной собственности представляют собой различные ступени в развитии общественного разделения труда.

Приведённое марксистское положение надо понимать так, что определённая историческая форма отношений частной собственности обусловлена исторически определённым этапом развития разделения труда и обмена.

Зародившись в период варварства, через переходный азиатский способ производства исторически частная собственность по марксистской классификации прошла в своём развитии вторичную экономическую общественную формацию, включающую в себя отношения рабовладельческой, феодальной и капиталистической частной собственности, которые были продуктом соответствующего разделения труда.

Своего полного развития экономические отношения частной собственности достигли в буржуазном обществе, при капитализме, экономической клеточкой которого является товарная форма продукта. Капитализм характеризуется господством товарного производства и самой высокой степенью общественного разделения труда.

Из всего изложенного следует, что под частной собственностью в марксизме понимается обусловленные разделением труда, товарным производством и обменом, исторически изменяющиеся отношения между людьми по поводу частного присвоения источников существования всех, а также продуктов индивидуального потребления с избытком, что даёт возможность эксплуатировать чужой труд.

И основоположники коммунистической теории пришли к выводу, что в ходе коммунистического развития, в переходный период от капитализма к коммунизму (в первой его фазе), отношения частной собственности (частный характер присвоения) должны быть постепенно уничтожены путём преодоления подчинения человека законам разделения труда, товарного производства и обмена. На первом этапе это осуществляется через огосударствление средств производства пролетарским государством-коммуной (общиной). Затем должно постепенно преодолеваться подчинение человека законам общественного разделения труда. С преодолением действия в обществе этих законов отпадает необходимость товарного производства и обмена.

«Именно то обстоятельство – что разделение труда и обмен суть формы частной собственности, – писал Маркс в «Экономическо-философских рукописях», – как раз и служит доказательством как того, что человеческая жизнь нуждалась для своего осуществления в частной собственности, так, с другой стороны, и того, что теперь она нуждается в упразднении частной собственности».

Почему в определённый период человечество нуждалось в отношениях частной собственности?

– Очевидно потому, что общественное разделение труда и обмен, лежащие в основе частного присвоения и, прежде всего, присвоения средств производства, на ранних этапах человеческого развития способствовали развитию производительных сил общества. Это происходило на историческом отрезке от рабовладельческого способа производства до капитализма. Частное присвоение в условиях малоразвитых производительных сил способствовало накоплению излишков в частных руках и тем самым позволяло укрупнять производство, внедрять новые технологии. Но на нисходящей линии последней стадии развития отношений частной собственности, т. е. на закате капитализма, когда производительные силы в своём количественном и качественном отношении достигли определённого уровня, они приобрели общественный характер. Частное присвоение стало тормозить их развитие. Оно стало оковами этого развития. Общество стало нуждаться в постепенном его уничтожении с тем, чтобы общественный характер присвоения соответствовал общественному характеру производительных сил.

Почему человеческая жизнь теперь нуждается в упразднении частной собственности?

– Маркс и Энгельс убедительно доказали, что капиталистические производственные отношения, которые развиваются внутри отношений капиталистической частной собственности, имеют целью только максимальное извлечение прибыли капиталистами. На нисходящей линии развития капиталистического способа производства был достигнут определённый уровень развития производительных сил и производительности труда в развитых странах капитала. Ориентация хозяйственного механизма на максимальное извлечение прибыли стала ограничивать развитие производительных сил, сдерживаться страхом капиталистов перепроизвести товар в условиях анархии рыночного производства, страхом не найти рынка его сбыта (потребителя) и потерпеть банкротство. Более того, постоянно повторяющиеся кризисы заставляют производителя уничтожать часть производительных сил и произведённой продукции, которая не находит потребителя. Он не может отдать перепроизведенную продукцию потребителю, так как это уменьшит норму его прибыли. Коммунистический же способ производства, в основе которого лежит общий характер присвоения, планомерность производства, планомерность и равномерность распределения снимает оковы с развития производительных сил. Он нацелен не на максимальное извлечение прибыли отдельными капиталистами, а на максимальное удовлетворение постоянно растущих материальных и нематериальных потребностей всего общества, всех людей. А эти постоянно растущие потребности безграничны. Они ограничены лишь возможностями природы. Следовательно, с целью освобождения развития производительных сил и производительности труда от капиталистических оков отношения капиталистической частной собственности должны быть заменены отношениями общей коммунистической (общинной) собственности.

Сразу следует уточнить, что в марксизме речь идёт не о диалектическом снятии частной собственности, как пытаются толковать некоторые теоретики марксизма, а именно об её уничтожении, но уничтожении постепенном. В «Принципах коммунизма», написанных Энгельсом ещё в 1847 г. для «Манифеста коммунистической партии», на 16-й вопрос: «Возможно ли уничтожить частную собственность сразу?» – он отвечал:

Нет, невозможно, точно так же, как нельзя сразу увеличить имеющиеся производительные силы в таких пределах, какие необходимы для создания общественного хозяйства. Поэтому надвигающаяся по всем признакам революция пролетариата сможет только постепенно преобразовать нынешнее общество и только тогда уничтожит частную собственность, когда будет создана необходимая для этого масса средств производства.

В «Обращении Центрального комитета к Союзу коммунистов», написанном Марксом и Энгельсом в 1850 г., прямо говорилось, что

дело идёт не об изменении частной собственности, а об её уничтожении, не о затушёвывании классовых противоречий, а об уничтожении классов, не об улучшении существующего общества, а об основании нового общества.

К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т.7, с.261, 267.

Вывод о необходимости уничтожения частной собственности через преодоление разделения труда и обмена вытекает из всей логики марксизма. Он не подвергался сомнению основоположниками коммунистической теории до конца их жизни.

Однако некоторые нынешние теоретики марксизма утверждают, что мелкая трудовая частная собственность останется даже при полном коммунизме. Так, например, в «Замечаниях к тезисам ЦК РКП-КПСС «Мир в ХХI веке» член Политбюро ЦК «Всероссийской коммунистической партии будущего» В. Бурдюгов пишет:

И он не одинок. Ту же позицию занимают идеологи КПРФ. Другие теоретики полагают, что в коммунистическом обществе останется обмен, но без товарно-денежных отношений. В обоснование приведённых позиций её сторонники, как правило, ссылаются на известную цитату Маркса из XXIV главы I тома Капитала. Вот эта цитата:

Капиталистический способ присвоения, – пишет Маркс, – вытекающий из капиталистического способа производства, а, следовательно, и капиталистическая частная собственность, есть первое отрицание индивидуальной частной собственности, основанной на собственном труде. Но капиталистическое производство порождает с необходимостью естественного процесса своё собственное отрицание. Это отрицание отрицания. Оно восстанавливает не частную собственность, а индивидуальную собственность на основе достижений капиталистической эры: на основе кооперации и общего владения землёй и произведёнными самим трудом средствами производства.

см. Маркс К. Капитал. Т 1. М. 1973.С. 773.

Вырывая эту цитату из логической конструкции марксистского учения, сторонники мелкой частной собственности делают вывод, что в ней речь идёт о восстановлении при коммунизме индивидуальной частной собственности в виде мелкой частной собственности. Но Маркс в этом разделе «Капитала» индивидуальной собственностью называет не мелкую частную собственность и не непосредственный обмен, а присвоение предметов индивидуального потребления после упразднения отношений частной собственности. Как было отмечено, прямое индивидуальное присвоение предметов потребления не является частной собственностью, частным присвоением. В марксизме оно охватывается понятием общей собственности. Это положение раскрыто Марксом в «Критике Готской программы», а Энгельсом в «Анти-Дюринге».

В «Экономическо-философских рукописях» Маркс показал, что частная собственность не только сдерживает развитие производительных сил, но неизбежно приводит к отрешению работника от радостей жизни, закабалению его предметом его труда. Продукт труда становится чужим для него продуктом. Опредмечивание труда превращается в отчуждение труда, опредмеченный труд – в отчуждённый труд. В этом труде пролетарий «чувствует себя не счастливым, а несчастным», не развивает свободно свои физические и духовные силы, а подавляет их, изнуряет своё тело и разрушает свой дух. В процессе труда он принадле­жит не себе, а собственнику капитала. Он сам себе куёт цепи.

Отношение пролетария к продукту своего труда, как к пред­мету чуждому и над ним властвующему, порождает его отношение к акту производства, к своей собственной деятельности, как тоже к чему-то чуждому, порождает отчуж­дение человека от общества, превращает общественную жизнь человека в простое условие и элементарное средство под­держания его существования. В мире частной соб­ственности человек лишается стимулов производить по законам красоты и универсальных потребностей, так как его деятельность подчинена торгашеским законам коммерции. Отнимая у человека предмет его производства, в качестве товара для рынка, отчуждённый труд, указы­вает Маркс, тем самым отнимает у него свойственную его роду подлинно человеческую жизнь.

Наконец, прямым следствием отчуждения человека от про­дукта его труда, его родовой сущности, является отчуждение человека от природы, отчуждение человека от человека, противостояние одного человека другому.

Мы видели, – пишет Маркс в «Экономическо-философских рукописях», – какое значение имеет при социализме богатство человеческих потребностей, а, следовательно, и какой-нибудь новый способ производства и какой-нибудь новый предмет производства: новое проявление человеческой сущностной силы и новое обогащение человеческого существа. В рамках частной собственности всё это имеет обратное значение. Каждый человек старается пробудить в другом какую-нибудь новую потребность, чтобы вынудить его принести новую жертву, поставить его в новую зависимость и толкнуть его к новому виду наслаждения, а тем самым и к экономическому разорению. Каждый стремится вызвать к жизни какую-нибудь чуждую сущностную силу, господствующую над другим человеком, чтобы найти в этом удовлетворение своей собственной своекорыстной потребности. Поэтому вместе с ростом массы предметов растёт царство чуждых сущностей, под игом которых находится человек, и каждый новый продукт представляет собой новую возможность взаимного обмана и взаимного ограбления. Вместе с тем человек становится всё беднее как человек, он всё в большей мере нуждается в деньгах, чтобы овладеть этой враждебной сущностью, и сила его денег падает как раз в обратной пропорции к массе продукции, т. е. его нуждаемость возрастает по мере возрастания власти денег…

Безмерность и неумеренность становятся их истинной мерой. Даже с субъективной стороны это выражается отчасти в том, что расширение круга продуктов и потребностей становится изобретательным и всегда расчётливым рабом нечеловечных, рафинированных, неестественных и надуманных вожделений.

В этом же произведении Маркс отмечает существенную причинно-следственную связь: частная собственность – не только решающая причина всякого отчуждения и, прежде всего, отчуждённого труда, – она в то же время

есть продукт, результат, необходимое следствие отчуждённого труда, внешнего отношения рабочего к природе и к самому себе.

Следовательно, только уничтожением частной собственности можно положить конец отчуждённому труду, отчуждению человека от его родовой сущности, взаимному от­чуждению людей, отчуждению человека от природы, религиозное отчуждение. Преодолением отчуждения исключаются условия, порождающие частную собственность.

Здесь же Маркс рассматривает доктрины утопического коммунизма «в его первой форме». Незрелость этого «грубого комму­низма» заключается его эгалетарности (уравнительности), в том, что он стремится противопоставить частной собственности «всеобщую» частную собственность. По Марксу, это лишь форма проявления отно­шений частной собственности.

Как уже было отмечено, уничтожение частной собственности, частного присвоения продуктов общественного труда в процессе коммунистического развития классики видели, прежде всего, в огосударствлении средств производства пролетарским государством-коммуной. А затем в преодолении подчинения человека общественному разделению труда, законам товарного производства и обмена, которые дают возможность присваивать продукты с избытком.

Однако иначе представлял себе это И.В. Сталин, а за ним и советская политэкономическая наука. Они полагали, что передача средств производства в собственность советского государства сразу же уничтожает отношения частной собственности, частного присвоения. После реализации НЭП, по завершении индустриализации, коллективизации и культурной революции, все средства производства и распределения полностью перешли в собственность государства. Считалось, что тем самым частная собственность на средства производства и частный характер присвоения в Советском Союзе был упразднён. Конституция СССР 1936 г. закрепила социалистическую собственность в трёх формах: государственной, кооперативно-колхозной и личной. Места частной собственности в ней уже не было. Из чего вытекало, что отношения частной собственности в СССР по существу были ликвидированы. Всё это партией и общественной наукой преподносилось как развитие марксизма, как творческий марксизм. Но такой «творческий» марксизм в корне противоречил классической марксистской теории, так как устанавливал отсутствие отношений частной собственности при наличии общественного разделение труда, товарного производства и товарного обмена. Однако согласно коммунистической теории огосударствление средств производства является лишь первым шагом к уничтожению отношений частной собственности.

Следующим шагом, как уже отмечалось, должно было быть преодоление подчинение человека общественному разделению труда на различные его виды. Коммунистическое развитие требует также ликвидации мирового разделения труда и мирового рынка с его рыночными отношениями (Анти-Дюринг). Международное разделение труда и мировой рынок заставляли Советский Союз развивать внешнюю торговлю, в том числе источниками существования общества, и ориентировать советскую экономику на стоимостные показатели. Ориентации на стоимость требовал и обмен между городом и деревней с различными формами собственности на продукты этого труда. Подчинение советского общества действию законов внешнего и внутреннего разделения труда, ориентация производителей на стоимостные показатели товарного производства и обмена, принадлежность средств производства не коммунальному пролетарскому государству, а государству буржуазному, но без буржуазии, не позволяет определять советский базис того времени как базис первой фазы коммунизма. В нём должно быть не развитие, а наоборот преодоление общественного разделения труда и товарного обмена.

На чём же были основаны сталинские заблуждения?

– Судя по всему на взглядах Н.И. Бухарина, который в работах ещё периода военного коммунизма «Азбука коммунизма» (1919 г.) и «Экономика переходного периода» (1920 г.) полагал, что власть пролетариата и национализация промышленности сразу же меняет капиталистические экономические отношения на противоположные. Бухарин заявлял, что «при государственной власти пролетариата и пролетарской национализации производства» сразу исчезают практически все экономические отношения, до этого существовавшие в обществе. Прибавочная стоимость, товар, цена, эксплуатация, наёмный труд, заработная плата становятся «диаметрально противоположными» своему исходному капиталистическому содержанию. Однако при этом Бухарин забывал, что советское государство не было государственной властью пролетариата по указанным выше причинам. Хотя такое идеалистическое представление не соответствовало ни марксистской теории, ни практике, а имя Бухарина как «врага народа» было надолго вычеркнуто из истории, выработанные им теоретические положения, взятые на вооружение Сталиным, продолжали существовать, в той или иной форме, в качестве официальной экономической доктрины коммунистической партии. И это несмотря на то, что Бухарин после перехода к НЭП изменил свою позицию и стал пропагандировать развитие капитализма в России. Он писал в одном из своих произведений:

Имеются в виду иллюзии по поводу того, что власть пролетариата и национализация промышленности сразу же уничтожают частный характер присвоения, меняют капиталистические экономические отношения на социалистические. К сожалению, эти иллюзии распространены в коммунистическом движении, ориентированном на сталинскую интерпретацию марксизма, до сих пор.

Однако, согласно марксистскому учению, частный характер присвоения, отношения частной собственности продолжают существовать, пока остаётся общественное разделение труда и товарно-денежный обмен. В этой связи следует ещё раз напомнить справедливое предостережение Ленина, который считал, что государственное регулирование торговли и денежного обращения является дополнительным отступлением от социализма даже по сравнению с НЭП.

Восстановление капитализма, – разъяснял он, – развитие буржуазии, развитие буржуазных отношений из области торговли и т. д., – это и есть та опасность, которая свойственна теперешнему нашему экономическому строительству, теперешнему нашему постепенному подходу к решению задачи гораздо более трудной, чем предыдущие. Ни малейшего заблуждения здесь быть не должно.

Ленин В.И. ПСС. Т. 44. С. 212-213.

Однако так не считал Сталин, полагавший, что товарное производство в СССР

СССР имел государственный банк и сберкассы для населения. Госбанк осуществлял накопление капитала в денежной форме и в золоте. Деньги находились в обороте. Советское государство осуществляло капиталовложения в развитие различных отраслей, предоставляло кредиты под проценты другим государствам.

Возможность накопления денег, в которых концентрируется меновая стоимость товаров, была и у населения через сберкассы.

Сталин в «Экономических проблемах социализма в СССР» признавал, что

А коль скоро потребительские продукты реализовались как товары с товарными стоимостями, которыми покрывались затраты рабочей силы, то рабочая сила в СССР также являлась товаром. Но мы знаем из марксистского учения, что товаром рабочая сила может быть только при наёмном труде, а наёмный труд – только при капитализме, когда рабочий продаёт свои способности к труду собственнику средств производства. При этом под зарплатой наниматель скрывает стоимость рабочей силы, которая как раз и покрывается стоимостью товаров. Собственником же средств производства был не рабочий класс, а советский государственный аппарат бюрократов как совокупный капиталист.

Таким образом, утверждение об отсутствии в СССР отношений частной собственности, частного характера присвоения с точки зрения марксистской теории является ошибочным, в силу действия в советской экономике законов общественного разделения труда, стоимостного товарного производства и денежного обмена. А правовая легализация в перестроечный период на территории бывшего СССР частного присвоения источников существования всего общества привела к появлению олигархов, крупной и средней буржуазии.

Исходя из всего изложенного, приходим к выводу, что марксистское требование уничтожения частной собственности является главным коммунистическим требованием, отказ от которого превращает марксистскую теорию в утопию и делает коммунистическое движение бесперспективным.